Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics
Общество22 сентября 2014 15:15

Как приезжие возвращают Москве… Москву

Размышление о душе Москвы и о тех, кто помогает нам ее вылечить
Только ответь «Здравствуйте»

Только ответь «Здравствуйте»

Фото: Евгения ГУСЕВА

У меня есть соседки – сестры Гуля, Айшат и Ляля. Семь лет назад они приехали из Карачаево-Черкесии, сняли квартиру рядом с моей. И как-то так получилось, что мы почти родственники. Не помню, как мы сроднились. Они, кажется, угостили нас пирогами на курбан-байрам, потом мы их – пасхой на Светлой седмице. Потом ездили к святой Матроне Московской, потому что она помогает и мусульманам (Гуля в этом убеждена). Потом мы выпивали у них, потом у нас. Потом я рыдала у Гули на плече, когда поссорилась с женихом, потом – она у меня, когда поругалась со своим Арамом…

С Гулей мы сдружились особенно – по сходству, потому что ровесницы (ее сестры помладше). Она не замужем, это отдельная драма, которую я, возможно, как-нибудь распишу в другой раз.

Иногда мы вместе ходим в универсам. Гуля знает всех жильцов в доме по именам, дружит со всеми продавцами, поэтому у нее десятипроцентная скидка. К приветствию встречных-поперечных она почти всегда присоединяет вопрос "Как у вас дела?" Не просто «как дела», а именно «у вас». Потому она всегда в курсе, у кого прибавление в семействе, кто починил машину, у кого собачка заболела.

Еще у нас в доме есть уборщица. Она из Средней Азии и одета в синий фартук. Я больше я о ней ничего не знаю, но однажды утром я спускалась по лестнице. И вдруг – еще до того, как почувствовала запах стирального средства - услышала снизу "Здравствуйте!" – нежное и певучее. Я вздрогнула, потому что перед выходом из дома успела напялить ледяной доспех москвича. И тут эта тепловая пушка: "Здравствуйте". Она напомнила мне обо мне. И навсегда растопила лед, который оказался довольно тонким. И теперь, когда я вижу синий фартук – дома ли, в редакции – я всегда смотрю в глаза его носителю. Потому что человек больше, чем фартук.

Я подумала: а ведь все эти невидимые замыленным московским взглядом девочки и женщины возвращают москвичам… Москву. Ее женское тепло, воспетое лучшими образцами русской литературы. Культуру общения, за которую нашу столицу когда-то называли «Москва-матушка» и которая была совершенно утрачена в эпоху нерезиновости.

Улыбки, приветствия, беседы о погоде и видах на урожай в трамвае (не путать с руганью), пироги, посиделки и готовность в любой момент прийти на помощь - это ведь было когда-то, было...

Я поделилась своим наблюдением с Гулей. Она выпучила глаза: «Да иди ты! Москва теплая? Гостеприимная? Да ты знаешь, сколько раз я слышала слово «чернож…я?!» Далее последовало обстоятельное сетование, как трудно сохранить в Москве человеческий облик.

Я немного обиделась. Говорю: "Гуль, ты как будто «Войну и мир» не читала. Шмелева не читала. Вот я сейчас тебе найду какое-нибудь место о Москве".

Я полезла в библиотеку, получила книжкой по башке и стала цитировать что-то не очень удачное, не очень подходящее, как всегда бывает в таких спонтанных случаях.

И вдруг там попалась фраза «столы ломились».

Гуля отреагировала молниеносно: «Точно-точно! Столы ломились!».

И она пустилась вспоминать, как принято у них на Кавказе. Как всегда всех накормят и напоят, как можно жить в гостях вечность. Как недавно она гостила у подруги три дня, и стол был накрыт всегда – «мы не видели, чтобы он вообще был пустой – и так трое суток!»

В ответ я вспомнила о моем веселом детстве в Москве семидесятых.

В родительском доме всегда кто-то жил. Одно время – довольно долго - у нас гостили вместе семейство родственников из Бобруйска и студент-инженер, мексиканец.

По праздникам за столом собиралась причудливая компания: наряду с бобруйской семьей, соседями и прочими москвичами сидели мексиканцы, никарагуанцы, кубинцы и один дяденька из Ганы, черный, как вакса.

Меня научили танцевать сальсу. С тех пор сальса прилипла ко мне, как вторая кожа.

Но это не главное. Главное, как накрывался стол к приходу гостей.

За несколько часов до назначенного времени в гостиной возводился роскошный хрустально-фарфоровый город с дворцами-салатами, площадями, мощеными рыбой и колбасой, с парковыми ансамблями из зелени, овощей и хрена с горчицей. И сбоку - обязательно священный Грааль с икрой. Упование пилигрима.

Меня старались держать подальше от архитектурного шедевра, я мрачно сидела в углу. Эмилио, мексиканец, метался между мной и мамой, которая стучала ножом на кухне. Он не знал, кого выбрать, потому что любил нас одинаково. Но потом приходили гости – и страсти утихали. Гость в дом - Бог в дом.

Гуля хохотала над моим рассказом.

…Сегодня мы европеизировались, нам нужно больше личного пространства, нам некогда готовить, на день рожденья все чаще тянет в ресторан. Там музыка, поговорить можно только с соседом по столу, зато посуду мыть не надо.

Но все-таки я предпочитаю домашнее застолье, со всеми его волнениями: с составлением архитектурного плана и тревожной мыслью "куда мы всех посадим". И вот что любопытно: те мои деловые друзья, которые не пользуются приглашением, делают карьеру медленней, чем завсегдатаи. Я думаю, это потому, что московское застолье – место силы. Шумный обильный стол – это слепок с самой души Москвы – широкой, заботливой, вдохновляющей.

Мы знаем, что люди с гор (из степей и прочих удаленных местностей России и СНГ) часто агрессивны и криминогенны. Они носят в кармане финский нож, опасную тяжесть в черных глазах и заметно фигурируют в уголовной статистике. Вместо авторитетной Москвы-матушки они видят бессмысленный и беспощадный Москва-сити. Это проблема, которую нам с переменным успехом помогают устранить правоохранительные органы.

Мои коллеги кропотливо ведут печальную хронику в газетах.

Но наряду с этими ребятами есть и такие, как светлое Гулино сестричество, которое мы не замечаем и немногие из нас в состоянии его оценить. Но они есть. Повсюду – только руку протяни. Только ответь «Здравствуйте».

И я всем рекомендую их дружбу, потому что мне они очень помогают сегодня восстанавливать город моего детства. Во дворе, в магазине, на праздничном столе – это очень большая поддержка в деле возвращения к жизни Москвы. Москвы-матушки, которая застыла, замерла в ужасе, потому что дети ее разлюбили...

ЕЩЕ КОЛОНКА АВТОРА

Спасите Москву от москвичей!

Наш колумнист – о скромном обаянии вандализма

Недавно еду в метро. Оказываюсь на станции Площадь революции. Я там стараюсь пореже бывать, потому что это самая болезненная для меня станция. Там у собаки страшно истерт нос (там есть несколько статуй пограничника с собакой, но особенно не повезло той, которая располагается на маршруте перехода с «Театральной» на «Площадь революции» в сторону «Щелковской»). (читайте далее)